ОДА К СВОБОДЕ

                  I

Ангел вольности, пари
Над поверженной вселенной!
Родина, восстав из плена,
Ставит правде алтари.
Только здесь сказался вслух
Новой жизни новый дух.
И летя за облака,
Задержись в ее пределе,
Чтоб к тебе издалека
Песни Польши долетели.

                  II

А позади, во тьме, остался дух неволи.
Оглянемся, он нам на память дан.
Что завещал векам душитель на престоле?
Надменно-непонятен истукан.
Так древний обелиск, пугавший встарь феллаха,
Пока могли прочесть иероглиф,
Стоит на площади и не внушает страха
И в наши дни, как камень, молчалив.

                  III

В незапамятную старину,
Хоронящуюся от взора,
Вся Европа росла в вышину,
Как готические соборы.
Слабым голосом дряхлый старик
Отрешал венценосцев от власти
И в жилище у грозных владык
Пересматривал судьбы династий.
Просвещение скупо текло
Сквозь церквей расписное стекло.

Вдруг поднялся безвестный монах,
Не клонивший пред церковью шеи.
С божьим словом на смелых устах
Стал он силами меряться с нею.
Пошатнулось созданье веков.
Обвалились старинные своды,
И, избавясь от тесных оков,
Вера вышла сама на свободу.

                  IV

А по странам крепли короли.
Жители безропотно терпели.
Уроженцы Англии нашли
Мстителя за родину в Кромвеле.
Он Стюартов кровью залил трон,
Сам же отказался от короны.

Чем же в Альбионе тех времен
Стала королевская персона?
Это только символ показной
Самоуправляемой державы.
Это месяц в небе, белизной
Ярко отразивший солнце права.
За рулем великие умы.
Отданное мнениям и спорам,
Выше башен Тауерской тюрьмы
Зданье за Вестминстерским собором.

                  V

О Новый Свет ударилось весло
      Испанского фрегата.
Там дерево недоброе росло
      И брат вставал на брата.
Под деревом, уставши от труда,
      Убитые печалью,
В мечтах о счастье люди навсегда
      Сном смерти засыпали.
Они платили смертью за мечту.
      С благословенья папства
Тропическое дерево в порту
      Считалось пальмой рабства.

И вдруг по всей Америке — отказ
      От подати исконной.
Страна в единодушье поднялась
      По зову Вашингтона.
Он добыл уваженье и хвалу
      Соединенным Штатам,
И свет забыл о мачте на молу
      И дереве проклятом.

                  VI

Хвала краям, добившимся свободы.
      В лучах неугасающей зари,
Там, как хотят, на солнце без захода
      Растут богатыри.

                  VII

Заунывный похоронный звон
Долетел из сельского костела.
Зрелище печальных похорон,
Провожатых поезд невеселый.
Гроб, за гробом дети и семья,
Скорбных свеч мерцающее пламя
И молитву шепчут сыновья,
Шевеля беззвучными губами.
Вот в ворота кладбища вошли.
Гроб отцовский на плече у сына,
И сырой кладбищенской земли
Глубже и чернее их кручина.

Что ж так плачут? Жалко ль им себя?
Их богатство ждет по завещанью.
По покойном плачут ли, скорбя?
Мертвые не чувствуют страданья.
Этот деревенский старикан
Был не просто пахарь престарелый,
Он последним был из могикан,
Вспоминавших Польшу до раздела.
Свеж его могильный бугорок,
Вдруг раскаты вести громогласной:
Совершилось то, что он предрек,
Он свободы ждал не понапрасну.

                  VIII

Вспоминаю: юноша в расцвете
Проклинал огонь своей души.
“Господи, к чему мне муки эти!
Лучше искру духа потуши!
Я ль своей свободе не хозяин?”
Себялюбья страшные слова!
Гордый этот вопль был так отчаян,
Что у всех кружилась голова.
Дерзость породила маловерье.
Маловерье — вот новейший ад,
Уподобивший пустой химере
Все, чем человек высок и свят.
Добродетель? Это предрассудок.
Преступленье? Преступленья нет.
На каких весах, времен ублюдок,
Взвешивал ты вечности завет?

И, однако, эти самохвалы
Были только как нетопыри,
Призраками ночи небывалой
Накануне утренней зари.
Вот ее победное сиянье.
Иго свергнуто! Мы спасены!
Впереди простор, как в океане.
Смело вплавь! Не бойтесь глубины!
Бросимся в пучину без оглядки.
Занырнем на дно, не жмуря глаз.
Если не теряться, все в порядке.
Не один всплывет, как водолаз.
Кто-нибудь зажал в руке кораллы
Или трубит в Амфитритин рог.
Кто-нибудь ударился о скалы
И себя в волнах не уберег.